Международный фестиваль анимации


БОЛЬШОЙ ФЕСТИВАЛЬ МУЛЬТФИЛЬМОВ

ИМЕНА

ПрограммаИГОРЬ КОВАЛЕВ (Россия). ЛЕТАЮЩИЙ НАНСЕН

от 16 лет (69 мин 34 сек)

Игорь Ковалев - график; художник-постановщик; сценарист и режиссер рисованной анимации. Родился в 1954 году, вместе со своим будущим соавтором и соратником Александром Татарским вырастал и начинал работать в Киеве. В 1981 году окончил Высшие режиссерские курсы; с 1984 - постоянно работает в Москве, на Мульттелфильме, где вокруг Татарского собирается команда молодых сотрудников, известная в профессиональном кругу под кличкой “барак” (ибо неслучайно располагалась на отшибе; в оставшихся от строительства Останкино технических зданиях) и задавшая во многом тон новейшей волне поздне- и постсоветской анимации. Еще в 1980 году Ковалев становится соавтором знаменитой и классической для всего направления “Пластилиновой вороны”, пересказывавшей хармсианские стихи Э.Успенского в обнаженной стилистике трюковых метаморфоз, с молодой энергией и свежим пониманием природы визуальной комики. При том или ином участии Ковалева делаются и другие характерные фильмы этого периода и направления: "Обратная сторона луны" (1983), "Крылья, ноги и хвосты", "Кубик-рубик" (1985), в которых утверждалась и разрабатывалась своеобразная поэтика мультклоунады. Она декларировалась как базовый эстетический принцип в новой студии "Пилот" - едва ли не первой независимой, негосударственной киноорганизации страны, создававшейся на гребне перестройки и первой кооперативной волны, в 1988-89 гг. Ковалев стал ее сооснователем и художественным мэтром, равно как и непосредственным учителем нескольких потоков молодых аниматоров. В цикловом альманахе "Лифт" микросюжеты режиссировали как отцы-основатели, так и дебютанты, в совместном усилии коллективно-студийного авторства отрабатывая жанр острого визуального анекдота.

Однако первой официальной продукцией "Пилота" становится собственно индивидуально-авторский фильм Ковалева "Его жена курица", законченный к 1989 году; резко отличный и от студийного фирменного стиля, и вообще от национального, так сказать, "авторского канона", он сразу вызывает бурную и противоречивую реакцию профессионального сообщества и начинает собирать престижные цеховые призы. Сходная судьба будет ожидать и его стилистическое продолжение, заявляющее дилогию, - фильм "Андрей Свислоцкий", вышедший в 1991.

Вскоре после того Ковалев переезжает в Лос-Анджелес и начинает работать на студии Klasky Csupo, где становится ведущим режиссером популярных телесериалов: "Real Monsters", "Rugrats" (на русском телевидении шли под названием «Ох уж эти детки»); в 1998 с успехом выходит в кинотеатральный прокат полнометражный "Rugrats the Movie" в его со-режиссуре. Однако при этом Ковалеву удается (случай, похоже, уникальный в сегодняшней практике), между коммерческими проектами, но в тех же условиях "мейнстримной" студии, продолжить и работу в "авторской", или "фестивальной", анимации: "Птица на окне" (Bird in the Window, 1997) достраивает трилогию, начатую "Курицей". К 2000 г. он заканчивает еще один персональный проект - "Летающий Нансен" (Flying Nansen), где уже несколько сдвигает стилевую парадигму и еще раз ее видоизменяет в «Молоке» (Milch, 2005, совместная продукцию студии и России, сопродюсер Генрих Падва).

Еще в 2002 году предпринимается своего рода промежуточный, авторско-коммерческий «взрослый» проект по культовой прозе Чарльза Буковского («Как любят мертвые», The Way the Dead Love), осуществленный, правда, только во флэшном интернетовском формате.

В 2006 году он уходит со студии (к тому времени, впрочем, почти прекратившей производство в силу различных внешних и внутренних обстоятельств) и начинает преподавать в Калифорнийском Институте искусств (CalArts) и вести мастер-классы по всему миру; путь и образ социализации, вполне характерный уже для независимого западного художника. При этом не отказывается и от возникающей заказной работы: делает пилотные ролики для нескольких перспективных сериалов, включая любопытный просветительский проект (про таблицу Менделеева) для канала Discovery при участии Калифорнийского университета в Лос-Анжелесе (UCLA).

И студийно-серийные, и штучные авторские работы Ковалева получают широкое признание и многочисленные фестивальные награды; он успел стать авторитетной и даже знаковой фигурой в современной художественной анимации - и при этом являет собой нечастый пример успешной голливудской карьеры бывшего советского или российского кинематографиста. Это, впрочем, не единственная странность "феномена Ковалева", который словно бы намерено иллюстрирует относительность стандартных антитез: Восток/Запад, коммерческое/авторское, демократичное/элитарное, серьезное/игровое. Уверенный и бескомплексный наследник весьма различных, едва ли не взаимоисключающих традиций, Ковалев примиряет многие типические черты российско-советской и, условно говоря, западной эстетики как в "высокой", так и массовой анимации. Он переваривает и преобразует влияния Норштейна и Пярна, Назарова и Боровчика, Хитрука и братьев Квей. Во многом отталкиваясь (вместе с Татарским) от любимых мастеров Загребской школы с их вниманием к семантике рисованного трюка и техникой "лимитированной" мультипликации (экономящей на пропущенных фазах и затем обыгрывающей самое усложненную дробность визуального повествования), Ковалев скрещивает эту стилистику с подробностью и подспудным психологизмом мультипликации "полной", унаследованной советской школой еще от диснеевской классики. Результатом становится парадоксальный синтез таких, казалось бы, противоположных доминант как "психологизм" и "масочность", экзистенциальный лиризм и персонажная действенность, комикс и драма, движение чисто изобразительное и сугубо гэговое (комически-трюковое).

В основе всего здесь, как кажется, чисто графический жест, но всегда равно и персонажный и авторский; самое графическое движение непосредственно определяет сюжетное, становится им, спрямляя дистанции между формальным и смысловым. Это делает ковалевскую анимацию эстетически уникальной; и это же, похоже, затрудняет прямое чтение его фильмов. Далеко не сразу эти замедленно-напряженные, острые и точные в каждой детали, но лишь полупроявленные во внешней сюжетике, графические повествования прочитываются как простые в своей основе истории об одиночестве; а вся трилогия от «Курицы» до «Птицы» - как последовательное исследование его чувственных и экзистенциальных обертонов. Это и есть своего рода графический экзистенциализм, со своей классической гранд-темой: неизбывность удела человеческого. О том же, по сути, и последующие фильмы, - на ином витке проживания и стилевой эволюции, более иронично-дистанцированные, но не менее напряженные, в полу-уловимом мерцании фактуры и (пред)ощущении трагики бытия.

Михаил Гуревич
19.03, суббота, 20:00, АРТ-ЧЕРДАК "ДОМА КИНО"

ЕГО ЖЕНА КУРИЦА

Игорь Ковалев, 1989, СССР

АНДРЕЙ СВИСЛОЦКИЙ

Игорь Ковалев, 1991, СССР

ПТИЦА НА ОКНЕ

Игорь Ковалев, 1996, США

ЛЕТАЮЩИЙ НАНСЕН

Игорь Ковалев, 2000, США

МОЛОКО

Игорь Ковалев , 2005, США